С Т Р А Т А Г Е М А № 3

С Т Р А Т А Г Е М А   № 3 

Убить чужим ножом. 

 

Взять взаймы нож, чтобы убить человека. 

Убить чужим ножом.

Погубить противника чужими руками.

Стратагема подставного лица.

Вредить косвенным путем, не афишируя себя.

Стратагема алиби, стратагема заместителя. 

ТОЛКОВАНИЕ:

   Намерения врага уже очевидны, но третья сила вступает в борьбу. Нужно воспользоваться силой этого третьего, чтобы одержать верх над врагом. 

СМЫСЛ СТРАТАГЕМЫ ПО "КНИГЕ ПЕРЕМЕН":

"Сие проистекает из гексаграммы Сунь".

   

   Гексаграмма № 41 Сунь "Убыль" имеет внизу триграмму Дуй "Озеро", символизирующую подданных, а в верху - триграмму Гэнь "Гора" - символ правителя.

   Комментарий гласит: "Тот, кто вверху (правит), приобретет. Тот кто внизу, потеряет". Эта конфигурация черт указывает на покорность подданных и благоприятные условия для действий правителя. Гексаграмма разрешается гармоническим сочетанием пятой иньской ("изначальное счастье") и шестой янской ("приумножение") черт, являющим некий символ семейной гармонии. 

ПРИМЕРЫ:   

   К четырем иероглифам этой стратагемы не привязывается никакой объяснительной притчи. Они непосредственно и наглядно описывают, как стратагема осуществляется. Одно из древнейших упоминаний краткой формулировки Стратагемы №3 мы находим в пьесе эпохи Мин (1368 - 1644). Вот перевод соответствующей сцены, впервые выполненный на одном из европейских языков.

   Коварная отправка на войну

   Артист в амплуа злодея, исполняющий роль цензора Хань Ду, выходит на сцену и поет на мотив <Сянлюнян>:

Я - начальник над служащими цензурного ведомства в Западной канцелярии.

Я - начальник над служащими цензурного ведомства в Западной канцелярии.

   Ледяная рука моей власти повергает всех в страх и смущение.

   Я ношу шапку с одним рогом и езжу на черно-белой пестрой лошади, как следует моему сану.

   От меня все отшатываются в почтительном трепете.

   Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня (978 - 1043, противник реформ, предложенных Фань Чжунянем). Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня.

   Я предан ему со всеми потрохами (<вплоть до моих легких и кишок>), Выражение его лица и каждое его слово - для меня закон.

   Гнев мой обрушивается на этого безмозглого негодяя [имеется в виду Фань Чжунянь). Он не знает, что его ожидает! Мой гнев обрушивается на этого дурака, он не знает, что его ожидает. Он все болтает языком и шлепает губами. Он окружает себя сотрапезниками, скрытными, как лисицы.

   (Говорит.) Я - всего лишь цензор Хань Ду. Но первый министр Люй - сколь велик он! А этот Фань Чжунянь выступает против него - что за наглость! За известностью закидывает он снасть, хочет поймать славу! Он запрашивает не по чину, бросается дерзкими словами. И еще вовлек в свое клеветническое дело Ю Цзина и Ин Чжу. Все они будут смещены с должности и поставлены на место. А еще этот Оуян Сю. Тебе-то что до этого? Ты насмехаешься над цензором Ся! Ты сам этим вырыл себе яму! К счастью, ты не заботишь меня, ничтожного. Я уже много дней не видел цензора Ся. Пойду-ка, навещу его. (Идет.) О, кто-то показался вдали, это, наверное, он. Отойду-ка я в сторонку и погляжу, куда он направляется.

   (Актер в амплуа шута, исполняющий роль цензора Ся, выходит на сцену и поет на ту же мелодию):

   Цензурное ведомство - моя епархия, цензурное ведомство - моя епархия.

   Характер у меня не подозрительный и не хитрый. В настоящее время я - жертва беспочвенных обвинений. Несправедливость, от которой я страдаю, возбуждает во мне гнев.

   Виновный в этом (Фань Чжунянь) переведен в отдаленную область.

   Виновный переведен в отдаленную область. Я хочу его окончательно уничтожить.

Если ты хочешь избавиться от сорняка, ты должен выбросить его корни с поля. Горе тебе, если ты только отбросишь его в сторону, ибо он позже вернется и разрастется вновь!

   (Актер-злодей выступает вперед и говорит): О, почтенный господин Ся!

   (Актер-шут изображает испуг.)

   (Актер-злодей говорит): Куда путь держите?

   (Актер-шут поет):

На восток к моему благодетелю, чтобы поговорить с ним. На восток к моему благодетелю, чтобы поговорить с ним.

   Если мой план удастся, мы сможем вновь, спать спокойно.

   (Актер-злодей говорит): Я, ваш младший брат, придерживаюсь того же мнения. Давайте воспользуемся тем обстоятельством, что первый министр еще не являлся на аудиенцию ко двору. Отправимся скорее к нему, скорее! (Оба отходят в сторону.)

   (Выходит актер с раскрашенным лицом, исполняющий роль первого министра Люй Ицзяня, но в повседневной одежде. За ним следует актер-слуга. Актер с раскрашенным лицом поет на мотив <Шэнчацзы>):

   По своему положению и важности я вхожу в число трех высочайших государственных советников во главе империи. Я всего лишь на расстояние в несколько дюймов удален от драконоподобного лика императора. Я властвую над жизнью и смертью. Все взирают на меня в почтительном страхе. (Говорит.) Все чиновники склоняются передо мною, первым министром, до земли. Меня украшают нефритовый пояс и красный плащ. Я - краеугольный камень священной династии. Никто не решится посягнуть на мой приказ. Я поражен наглостью одного пустоголового негодяя. Он решается таскать тигра за усы (посягает на мой авторитет)! Секретарь! Сразу же дай мне знать, когда придут оба цензора, Хань и Ся!

   (Актер-слуга): Будет исполнено!

   (Актер-злодей и актер-шут входят и говорят): Вот мы и прибыли! О, жилище первого министра - оно подобно обиталищу богов. Обратимся же к секретарю и попросим доложить о нас.

   (Актер-слуга): Отец наш как раз спрашивал о вас обоих. Входите, пожалуйста, поскорее.

   (При виде первого министра оба пришельца преклоняют колени и говорят): Ваши последователи, Ся и Хань, явились к вам на аудиенцию.

   (Актер с раскрашенным лицом говорит): Поднимитесь, вы оба!

   (Актер-злодей и актер-шут встают, складывают руки у груди в приветственном жесте, кланяются, вновь выпрямляются и ждут.)

   (Актер с раскрашенным лицом говорит): На днях слышал я поношения от этого негодяя. Фань Чжунянь и его приятели, конечно, уже получили свое, но гнев мой еще не улегся. У вас, господа, уж конечно, найдется какая-нибудь стратагема для меня.

   (Актер-злодей говорит): Я, Хань Ду, день и ночь страдал от обиды за вас, благородного первого министра, не мог ни есть, ни спать. Однако стратагемы у меня нет.

   (Актер с раскрашенным лицом говорит): Вот уж, действительно, можно сказать, <сопровождать в огонь и в воду>! Спасибо вам! Спасибо!

   (Актер-шут говорит): Я, ничтожный, придумал стратагему. Я за тем и явился, чтобы доложить о ней.

   (Актер с раскрашенным лицом говорит): Говори же! Говори!

   (Актер-шут): Ю Цзин, Ин Чжу и Оуян Сю сами по себе не враги благородному первому министру. Если они с недавних пор не держат языка за зубами, так это потому, что их подстрекает Фань Чжунянь. Если не умертвить Фань Чжуняня, корень зла не будет истреблен.

   (Актер с раскрашенным лицом): Убить Фань Чжуняня было бы нетрудно. Но я боюсь, что придворные будут недовольны.

   (Актер-шут): Я, ничтожный, подумал об этом. Сейчас как раз поднял бунт Чжао Юаньхао. Вокруг него собираются все новые силы. Двор должен назначить военачальника, который поведет против него войско. Вы, благородный министр, завтра утром должны подать императору представление. По этому представлению Фань Чжунянь (будучи штатским чиновником и ученым без военного опыта) получит военное назначение и будет отправлен для подавления бунта Чжао Юаньхао. Это называется <убить чужим ножом>. К тому же вы покажете этим, благородный министр, будто сменили гнев на милость! Как вам нравится такая стратагема?

   (Актер с раскрашенным лицом громко восклицает): Замечательно, замечательно! Я в ближайшее же время издам приказ о переводе тебя в более высокий ранг. Непременно сдержу свое слово.

   (Актер-злодей): Фань Чжуняня убьют, но остается еще множество его последователей. Не будете ли вы столь любезны, чтобы составить их список и распространить его при дворе, чтобы они остерегались превышать свои полномочия словом или делом?

   (Актер с раскрашенным лицом): Как это верно! Как верно!

   (Актер-шут): В этом списке на первых местах должны стоять Цай Сян и Ши Цзиэ.

   (Актер-шут): Вот это называется поставить общественную службу на пользу личной мести!

   (Актер с раскрашенным лицом поет на мотив <Сочуанхань>): О, государственные дела! Лишь мне одному доверены они. Подчиненные, мне служащие, должны уважать меня, великого первого министра. Фань Чжунянь и его клика не держались в рамках своих полномочий. Он играл с огнем, и пламя охватило его. В дикие области отправят его, за тысячи миль от столицы. И это наказание еще не удовлетворит моего гнева. Лишь когда Фань Чжунянь будет убит и тело его разрублено на мелкие кусочки, я вздохну свободно.

   (Хором): Назначим его военачальником! Если его убьют по ту сторону границы, кто сможет вновь вызвать к жизни его душу?

   (Актер-шут поет на тот же мотив): Мне отвратительна вся эта банда бессовестных выскочек. Императорской кистью подписан указ об их отстранении и назначении в отдаленные области. Там в Новый год снег так глубок, что они не могут шагнуть ни назад, ни вперед. Так тяжела там жизнь. Страшно далеки они от родной земли. И письму оттуда не дойти. Горько должны они теперь раскаиваться в том, что так неразумно распускали языки.

   (Хором): Мы ручаемся, что Фань Чжуняню не найти пути назад. Если его убьют в битве с бунтовщиками, кто сможет вновь вызвать к жизни его душу?

   (Актер с раскрашенным лицом поет на тот же мотив): Следует подумать о том, что Фань Чжунянь и его клика пытались обмануть императора. Уже несколько лет он протаскивал своих людей на важные должностные места. Его сила еще сохраняется. Ему придется только слегка раздуть пламя, а наше совсем угасло. Поэтому с его товарищами нужно покончить сразу, без промедления, чтобы они не смогли оказать ему тайную поддержку или нанести нам ответный удар.

   (Хором): Сегодня выйдет приказ, чтобы эти негодяи до конца своих дней были отстранены от государственной службы. Кто вернет им вновь их должности и почет?

   (Актер с раскрашенным лицом): Я под корень изведу всю эту банду, пользуясь вашей чудесной стратагемой.

   (Актер-злодей и актер-шут): Не человек (то есть первый министр Люй Ицзянь и оба цензора) хочет смерти тигра), есть Фань Чжуняня), но тигр желает погибели человека.

   (Выходят.)

   В этой сцене из драмы <Три причины пожеланий счастья>, переведенной с насчитывающей несколько столетий рукописи из столичной Пекинской библиотеки, враги Фань Чжуняня планируют убрать его с дороги, отправив военачальником в битву. Они не сомневаются, что собравший большие военные силы бунтовщик Чжао Юаньхао погубит их не искушенного в военном деле врага. Чжао Юаньхао - это <нож>, предназначенный для убийства Фань Чжуняня.

   Но эта цель завуалирована, внешне они желают Фань Чжуняню добра, повышая его в чине. В этой драме эпохи Мин (1368 - 1644), написанной Ван Тиннэ, я вижу существенный признак <интриги>, как его определяет Арнульф Дитерле в своей диссертации <Структурные элементы интриги в греко-римской комедии>: <Интриган пытается достигнуть своей цели не прямым путем, но хитростью, подтасовкой реальных фактов>.

   Остается добавить еще, что в действительности Фань Чжунянь умер не на поле битвы, а от болезни. Но замышляемая в пьесе отправка на войну также могла бы достигнуть желаемых результатов, что показывает следующая история.